ГАФТ – “БЕДНЫЕ ЛЕДИ”
Честно говоря, я полагала, что после почти 40 концертов удивить-то меня и нечем. Альбом, можно сказать, разрастался на моих глазах – я как раз видела премьеру Трубок на Гаркунделе.
И «Дело live» в контексте выпуска альбома казалось мне довольно спорным решением. Но в итоге фактически одна и та же программа стала двумя разными альбомами, потому что Дело и Бедные Леди, может, и состоят почти из одних и тех же песен, но звучат совершенно по-разному.
УВЕРТЮРА
Это как моя жизнь 10 лет назад, те же оттенки, те же чуть ли не запахи. И внезапно – легкомысленный топот легких туфель по брусчатке. Я в недоумении. Но топот прекращается, и снова я где-то в своей голове, Увертюра все звучит и звучит, магия акварельных рисунков – как обзор всего альбома. Он очень-очень четко прослеживается, весь, но при этом Увертюра – совершенно самостоятельное произведение. И по-хорошему его в плеере надо ставить в самом конце и раз пятнадцать на репите крутить. Утопиться в 2003-м. Это вода, даже если там про огонь.
ДЕЛО ПРИВЫЧКИ
Для меня ДП – это сосны и медово-желтая смола, и красные блики на боках смоляных капель. Такое оно в лайве.
Здесь ДП скорее трамваи, рельсы, бежать куда-то, едва касаясь земли, вдоль рельсов, может быть, даже успеть.
СОН МОНАРХА
Он стал еще более чокнутый, чем был.
И стал менее сном и больше – объемной инсталляцией.
В нем слишком много клавесина (причем я подозреваю, что клавесин мне вообще померещился, но менее противным от этого не стал).
ДИРИЖАБЛЬ
Внезапный. Я уже запуталась в количестве версий, но, кажется, именно он лучше всего иллюстрирует для моих ушей, чем студийка отличается от лайва (не от лайв-записи, а вообще). Тот же стимпанк, но тоньше резьба деталей, больше оттенков и больше живого дыхания, чем в принципе в стимпанке. Из Дирижабля с Дела можно было выйти только в стальные улицы, здесь ты идешь через стальной город и выходишь в недобрую сумеречную рощу, и холодные звезды смотрят сквозь листья.
С ЭКРАНА
Эта песня прочно сассоциирована со своим клипом, я в ней вижу только его и ничего больше, она цельная, и я люблю эффект трубки.
___
В Деле много декораций и много театральной игры. Условных декораций, как в хорошем современном театре, где декорации – это три доски и канат (мой любимый цвет, мой любимый размер).
В Бедных Леди много страниц, букв и перспективы. Как в волшебной шкатулке с мелкими деталями. Как в книге, которую жалко покидать.
Да, я слушаю буквами и глазами.
В театре вся соль в погружении; если ты веришь, то погружаешься, детали дорисует мозг. А в книги и картины можно погружаться, даже если не веришь, детали съедят тебя, если ты им не веришь.
___
ТРУБКИ
Видимо, эта версия как раз для моих немузыкальных ушей, чтобы даже я расслышала вот прям всё. Перкуссия изнасиловала мои уши, клавиши тоже, но да, ок, это развитие темы визжащего Коли – вроде как менее прямолинейное и более затейливое, – но не менее спорное. Такой в не очень хорошем смысле артхаус с элементами мюзикла (ненавижу мюзиклы).
Так и не определилась, есть там лизергиновые марки или нет. А, Коля все-таки визжит. Значит, есть.
Нравится, что текст очень четко проговаривается, несмотря на общую истеричность происходящего,
Впрочем, Трубки я все равно очень люблю. А первый раз в реале они мне вообще не понравились.
ОКТЯБРЬ
….
(это законченная мысль, ему не нужны никакие комментарии. и никакие клипы)
ПАНИ
Вездесущая. Много, ярко, спасибо, я уже утомилась. Хотя она не становится от этого менее прекрасной. И она, конечно, идеально вписывается в альбом и всё такое.
КОРАБЛ-ЕЙ
И вступил тролль. Агрессивный тролль-колдован (от слова колдовать). Песня про троллейбусы. Простуженный человек в волчье-серой шубе.
Чисто художественно эта версия красивее и живее, чем в Деле. Но и жутче в разы.
МАНТРА
Изначально казалась мне банальной, как вагон метро. А здесь она воздушная, легкая, но объемная, звенящая.
СОЛЬМАЖОР
[Когда я писала эту рецензию полтора месяца назад, в альбом должна была войти другая версия песни].
Рваные края – чего угодно – огня, простыней, окон, облаков; занозы, балки, больной жар и промозглый холод, стоишь в этой песне как будто голая, от нее ничем не защититься – но если покрепче заткнуть уши, можно пройти сквозь нее нетронутой.
А еще у Раммштайн была песня про горящую кровать (но я ее не особо люблю).
В первой версии поэту 17, и он убегает.
В версии, вошедшей в альбом, ему 47, и он умирает.
И они по факту равноценны. Как длинная витая бело-розовая зефирка, ну эта, маршмэллоу.
СКАЗКИ
Мне очень понравилась эта песня почти полтора года назад, а потом она стала мне какой-то чужой и недоброй. Она безумно прекрасна, но я смотрю в нее, как в ночную лужу, и вместо своего отражения вижу на зеркальной глади: мы все умрем.