ПУТЕШЕСТВИЕ В СУТЬ ВЕЩЕЙ
Последние четыре года у меня была очень большая и очень тупая мечта — поехать в другой город не просто на концерт любимой группы, а внутри_группы.
— Так какая у тебя функция в группе?
— Тебе официальную версию или как на самом деле?
— Интересно было бы обе услышать.
— Официально я летописец: смотрю, запоминаю, иногда что-то пишу. На самом деле я бесполезная женщина, которая украшает собой пространство.
— Надо сказать, ты неплохо справляешься.
В любой большой компании, даже давно знакомой и вполне безопасной, я часто страдаю от ощущения изоляции. Чувство изоляции приходит изнутри, а наружу из него вырастает страх.
Поезд мчит в Москву, прямо по курсу поднимает заспанную морду рыжее огненное солнце. Я не спала, кажется, ни минуты, разве что дремала. Это всё водка, которую мы пили в холодном тамбуре. Это всё адреналин, которым меня залило по самую макушку.
Нас восемь человек: группа, администратор, режиссер, звукорежиссер и я. Я легко вызываю раздражение — и так же легко от этого пугаюсь, ухожу в себя и заканчиваюсь как часть компании. Так было раньше, но в тот момент, когда солнце уже поднялось, я узнала, что общение — это не всегда и не только говорить словами о своих чувствах. Можно протянуть руку, и ее не отринут, тебя возьмут за руку, и это будет звучать громче, чем «я слышу тебя».
Потом я все время брала людей за руку: от беспокойства, от усталости, от восторга, от огромного счастья — тех, кто составляет community «группа ГАФТ»: Ваню, для которого я слишком медленно соображаю и слишком много заморачиваюсь (Алиночка, take it easy), но в чьей руке я уверена на 146%; Ксюшу, которая уехала учиться в МГУ и лишила меня наших многочасовых прогулок по Питеру и самых крутых фоток с концертов; Риту, которая таинственно улыбается и с которой мы за год перекинулись едва ли десятком реплик; Саню, которая на моих глазах из «школьницы, которая делает рассылки», прокачалась в матёрого администратора капризной группы; Ваню и Игоря, с которыми мы ездили в Новгород в апреле 2013-го, но толком познакомились гораздо позже (кому я вру, не познакомились мы толком никогда, но какая разница, если можно просто идти по ледяной вечерней Москве, взять Ваню за руку и дальше идти уже с Ваней, а не по Москве). Во мне не осталось страха изоляции.
Во мне не осталось страха, что протянутая рука встретит пустоту.
Когда мы в 11 утра спустились в AMbar Cafe, нам было там тесно и неуютно. Мы заполнили его собой: все пространство у входа превратили в месиво из проводов, барных стульев и инструментов (в смысле в сцену), сожрали кучу вкусной еды, передвинули столы и диваны, запихали новогоднюю елку в подсобку (в этом зале может быть только одна звезда — Коля!), изрисовали бочку гафточками, оглушили саунд-чеком прибухивающую компанию за двумя сдвинутыми столами. Под конец их посиделок мне пришлось стоически объяснять заинтересовавшимся «жертвам», что такое вообще музыкальная группа и как мы умудрились приехать из Питера поиграть. Всегда очень странно встречать людей, которые настолько не в теме того контекста, в котором ты живешь (хотя мне не привыкать, мастер плохих диалогов о лошадях since 1998).
Игорь почекал ударные и пошел спать у Риты на коленях, заткнув уши белыми наушниками. Ваня играл на гитаре, звукорежиссеры Коля (он приехал с нами) и Дима (он привез пульт и прочую звукорежиссерскую магию в большом чемодане на колёсиках) колдовали над ноутами и комбиками. Фронтмен группы (домашне-дорожный прикид, волосы завязаны в хвост) сел за ударные, и в этом было магии больше, чем в любом концерте (нет, но пусть будет как будто да, мне отказала образность мышления).
Освоив сверхсложные задачи типа вырезать квадратик светофильтра и воткнуть его в рамку прибора и не освоив никакой реально полезной деятельности, я легла спать. Группа собралась на сцене чекаться в полном составе. Это тянуло на еще одну сбывшуюся мечту (хоть такой мечты у меня и не было): я лежала на диване в напряженной полудреме, так и не решившись отрубиться, а мир вокруг был до предела затоплен прозрачными голосами, летящей электронной волной, бархатной, шершавой мелодией баса… в какой-то момент сонливость во мне иссякла, с новой силой выплеснулся адреналин, я вскочила и стала танцевать.
Наконец чек был завершен, и мы вышли в зимний вечер. Прежде чем пойти гулять по шумной Ленинградке, зарулили в кафешку поблизости. Есть я не хотела, так что воспользовалась возможностью побродить в одиночестве — и замкнуть контекстное кольцо. В 10 минутах ходьбы от Амбара, на улице Лизы Чайкиной, 1, стоит ТелеДом. Я прошла мимо него, и во мне ничего не шевельнулось, никакой ностальгии, только огромное знание: если бы не 2009-й с его «почувствуй нашу любовь» и фонтанами адреналина, я бы сегодня не приехала на этот концерт.
Впрочем, если бы не так, то обязательно иначе. Не люблю причинно-следственные связи и не верю им. Приехала бы — другими дорогами.
Потом наступил вечер, и пора было начинать концерт. Моя подруга (из тех, с кем меня свёл тот самый 2009-й) забежала на часик поболтать — и осталась до конца. Ей понравилось, и мне было безумно приятно на следующий день читать ее впечатления о концерте (а Коля потом даже повесил их в группе).
В зале были те, кто в разное время в прямом смысле приложил руку к образу группы ГАФТ. Казалось, пол-Питера собрались здесь: Алёнушка, Маша, Алёна, Остроумова с неизменной фотокамерой…
Зал был забит, я заранее нашла себе закуток среди столов, где можно было танцевать и никому не мешать. Слишком много эмоциональных ресурсов я вложила в эту поездку, чтобы отказать себе в движении.
Им громко хлопали, а с середины сета зал начал еще и вопить, как и должно быть на правильном концерте.
Эта музыка необъяснима. У нее есть четкий и разнообразный бэкграунд, но она ни на что не похожа.
…Отложив бас, он вынул из стойки микрофон и, не прекращая петь, выскочил в зал, легким движением вспорхнул на стол босыми (это не сценическая фишка, а состояние души) ногами. В такие моменты я забываю, что он мой друг, и мне перехватывает дыхание оттого, какая он ослепительная звезда. Сколько в нем воздуха и света.
Последняя песня не ощущалась как последняя, потому что (тут у меня на глаза навернулись слёзы, так что додумайте фразу сами).
Слишком много Сюрпрайза за последний месяц. С каждым разом все плотнее берет за горло. Я подумала, что вот тут-то и разрыдаюсь. Мелодия рванула на волю. Сидевшая передо мной Даша, идеологический центр паблика ufan, обернулась ко мне, ее красивое лицо расцветила сочная, как килограмм мандаринов, улыбка, и я бы ответила ей тем же, но мое лицо перекосило от всей громады этих трех месяцев, прошедших с той ровно такой же концертной пятницы, 22 сентября, когда вместо подарка на день рождения я написала Коле, что Илья умер.
Внутренне я рыдала, но — Сюрпрайз не последняя песня, потому что от нее танцуешь так, словно впереди у тебя целая вечность, прыгаешь и орешь. В 2013-м это была просто песенка, просто славная, цепляющая ухо песенка, задумчивый и протяжный (bad)trip-hop… а теперь это песня, которая похожа на огромное бензиновое пятно на полнеба, оно переливается всеми звуками на свете, и под нее просто невозможно рыдать, потому что она озвучивает счастье, тугой струной протянувшееся от края до края.
Все наши концерты теперь о тебе.
(Эта реплика звучит в моей голове так, как если бы это были не слова, а пощечина, но ввиду обстоятельств ладонь, наносящая удар, расшиблась бы о камень).
(Можно изящно ввернуть, что если бы не написавший эту песню скрипач, я бы сейчас здесь не стояла, но — см. выше, что я думаю по поводу причинно-следственных связей. Просто он был началом этой истории. Просто он остался одной из самых важных историй в моей жизни).
Отзвучали аплодисменты, я сняла с двери афишу и ловила уставших музыкантов, чтобы они расписались на тёмном фоне белыми росчерками. Объятия, ладони в ладонях, пиво как газировка (Ксюша удивляется: ты же не пьешь! — а я даже не заметила, что пью). Чудесная девочка Лиза с яркими глазищами, которая скромно и почти незаметно пребывала рядом с нами с утра, а теперь наконец принимала заслуженные благодарности и восторги. Девочка, которая оказалась безумна настолько, что не просто влюбилась в группу на июньских Окнах Открой, но взяла и организовала им этот концерт.
Инженерная часть группы собирает технику. На столе лежит гора проводов, пытаюсь их сфоткать.
— Ваня, ты мне кадр испортил, я же снимаю!
— Что ты там снимаешь?! Девушки должны снимать одежду, — с непропиваемым обаянием острит режиссер и муза (я так вижу!) группы ГАФТ.
— Ну а я провода снимаю, я девушка-телекамера.
(В эфире скрытая реклама очередной моей еще не опубликованной повести, ага).
Мы быстро домчали на вокзал на том же уютном микроавтобусе, который привез нас утром. Это не мы такие капризные, что на метро не можем ездить, это неодушевленные члены группы: 2 огромных (высотой с небольшого человечка, ну, того, который решает вопросики) кофра со светом, 2 гитары, бас, клавиши, примерно 5 сумок с фрагментами ударной установки и куча рюкзаков. За все это великолепие поутру группа была вслух и без малейшего стеснения проклята пассажирами, спешащими из Москвы в Белгород и жаждущими немедленно ворваться в наш вагон. А теперь мы сидим в кофейне на вокзале, окруженные обессиленно дремлющими у стен и стола вещами, и никто больше не собирается нас проклинать.
Жизнь удалась.
